Октябрьская революция 1917 года привела к смене общественной формации на территории бывшей Российской империи. Это оказало влияние на все сферы жизни общества, в том числе культурно-идеологическую, первые системные преобразования в которой стали реализовываться еще в период Гражданской войны. В 1923 году в работе «О кооперации» В.И. Ленин сформулировал термин, обозначавший этот комплекс мер. Он получил название «культурная революция», что предполагало переход к новой идеологии через создание единой трудовой школы, ликвидацию неграмотности и борьбу с традиционной культурой, опиравшейся на деятельность религиозных общин.
Советская власть придавала огромное значение проекту создания новой школы. На VIII съезде Российской Коммунистической партии (большевиков) (далее РКП(б)) в марте 1919 г. была принята программа партии, где подчеркивалось, что «в области народного просвещения РКП ставит своей задачей довести до конца начатое с Октябрьской революции 1917 г. дело превращения школы из орудия классового господства буржуазии в орудие полного уничтожения деления общества на классы, в орудие коммунистического перерождения общества». На X съезде РКП(б) в марте 1921 года фронт просвещения был назван «наиважнейшим». Образовательные учреждения были поставлены под полный контроль государства. Церковь была полностью отстранена от участия в образовательном процессе после издания Декрета от 23 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви».
Если дореволюционная система образования не была унифицированной в плане учебного процесса (одноклассные и двухклассные начальные училища, высшие начальные училища, гимназии и реальные училища, институты благородных девиц, кадетские корпуса, духовные семинарии и т.д.), то советская власть стремилась к единой образовательной системе. Так, 16 октября 1918 года Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет издал «Положение об единой трудовой школе Российской Социалистической Федеративной Советской Республики». В соответствии с ним дореволюционные типы школ были ликвидированы. Вместо этого вводилась единая школа, которая состояла из двух ступеней:
1-я ступень для детей в возрасте 8-12 (13) лет (4-5 лет обучения), 2-я ступень для подростков в возрасте 12 (13)-17 лет (4 года обучения). Базовое среднее образование давалось в рамках семилетней школы (семилетки), полное среднее образование – девятилетней школы (девятилетки).
Севастополь стал частью Российской Советской Федеративной Социалистической Республики только к концу Гражданской войны в ноябре 1920 года. Это предопределило особенности развития города, в том числе процесс формирования единой трудовой школы. В первой половине 1920-х гг. этот процесс условно можно разделить на два этапа: 1921-1922 гг. – период становления советской власти и 1923-1925 гг. – период стабилизации деятельности всех органов власти.
В первый период ввиду повсеместной экономической разрухи и голода основное внимание было сосредоточено на продовольственном снабжении населения, в том числе обеспечении пайками детей и школьных работников. Школа испытывала тотальный дефицит во всем. Не хватало оборудования и подходящих помещений. Еще в период Гражданской войны многие школьные здания оказались в распоряжении воинских частей. Около 80% средних и 50% зданий начальных школ на территории Крыма было занято военными. А приказ Крымского революционного комитета, изданный в июле 1921 года, о немедленном освобождении школьных зданий, они игнорировали. Поэтому в Севастополе в этот период 65% школ приходилось арендовать помещения. Например, для размещения школы им. Ф.М. Достоевского было выделено двухэтажное здание по улице Портовой, 44. При этом первый этаж занимала гостиница, репутация которой «оставляла желать лучшего». И только в 1924 году школа была переведена в помещение, упоминаемое в документах как бывшая дача Полишевского.
Этот период был ознаменован не только продовольственным, но и топливным кризисом. В отчетах Комиссии по делам Крыма Совета народных комиссаров РСФСР, инспектировала деятельность органов власти, учреждений и предприятий полуострова осенью 1921 года, говорится об использовании классного оборудования для отопления зданий: «Школьные книги и ценные учебные пособия расхищались и расхищаются воинскими частями»; «рвались на клочки и на цыгарки библиотечные книги, уничтожались кабинеты, коллекции и мастерские, сжигалась и уничтожалась мебель».
Свою отрицательную роль в формировании единой трудовой школы сыграли и многочисленные изъятия дореволюционной литературы, хотя при этом местная власть использовала прежние школьные программы. Так, в 1922 году была создана программа народного комиссариата просвещения Крымской АССР, которая являлась обновленной версией дореволюционной школьной программы.
Первый этап также ознаменовался отказом от ряда завоеваний революции в социальной сфере. У государства не было средств на то, чтобы обеспечивать огромную сеть школ, которая после революции оказалась под его контролем. В 1922 году отделы народного образования (ОНО) были переведены на финансирование из местного бюджета, что сразу же привело к негативным последствиям. Прежде всего, вновь была введена плата за обучение в школах, хотя уже через год школы 1-й ступени снова стали бесплатными. В каждой школе появились бесплатные (10-25%), льготные (50%) и платные места. Так, в 1923 году члены профсоюзов платили за обучение по 2 рубля в месяц, остальные – по 5 рублей. Однако не у всех родителей были средства оплачивать обучение даже по льготным тарифам. Ежемесячная задержка оплаты составляла примерно 30%. Для сравнения: средний заработок квалифицированного рабочего в Севастополе составлял 500-700 рублей, пшеница в среднем стоила 80-100 руб. за пуд, мясо – от 20 до 30 рублей за фунт, картофель – до 100 рублей за пуд. Как было сказано в одной из заметок «Маяка Коммуны», на 700 рублей можно было прокормить семью из 4-х человек в течение 10 дней.
Помимо этого, часть школ была переведена на самоокупаемость и снята с баланса местного бюджета. Школьные учреждения сдавались в аренду кооперативам и частным лицам. Но не «нэпманам», а тем, которые были тесно связаны с советскими профсоюзами и другими массовыми организациями.
Однако это не могло остановить процесс закрытия школ. Надо отметить, что такой результат был ожидаем. Планируя перевод образовательных учреждений на финансирование из местного бюджета, предполагалось сократить их количество на 25%. В 1923 году ситуация повторилась. Сокращение школ продолжалось, что в органах власти получило название «концентрация». Это влекло за собой уменьшение числа школ при увеличении количества детей в группах. В 1922-1923 гг. из 17 школ 1-й ступени было сокращено 6, а количество учеников выросло с 3351 до 4458 учащихся. Но и эта численность составляла всего 55,9% от общего количества детей школьного возраста, охваченных образованием.
Так как эти процессы получили общегосударственный масштаб, уже на X Всероссийском съезде Советов в декабре 1922 г. было сказано, что «дальнейшее отступление по фронту просвещения… должно быть приостановлено».
Период становления системы образования в Севастополе характеризовался не только решением вопросов материально-технического обеспечения, но и реформированием учебного процесса, нововведениями в образовательных программах. В 1923 году Севастополь получил первые общегосударственные комплексные программы: Государственного ученого совета (ГУС), народного комиссариата просвещения Крымской АССР, московской семилетней школы. При этом оставался нерешенным вопрос обеспеченности учебными пособиями. Поэтому ученики черпали знания в основном на уроках, в некоторых школах родители по настоянию преподавателей сами закупали учебники. Но при всех сложностях, по сведениям газеты «Маяк Коммуны», в 1923-1924 учебном году школьные программы удалось пройти на 70%.
Среди нововведений в образовательной и воспитательной программе этого периода отмечалось появление элементов самоуправления в некоторых школах, введение такого предмета, как политическая грамота. В некоторых школах появились мастерские: в школе № 4 – переплетная и швейная, № 7 – сапожная, столярная и переплетная, № 23 – швейная, № 9 – шелководство. Но профессиональное обучение не привязывали к производству, так как связь с предприятиями установить не удалось.
В 1924 году впервые была апробирована такая форма внеклассной работы с детьми, как «летняя школа», с выездом на экскурсии по окрестностям Севастополя.
В 1924-1925 гг. тенденция сокращения школ продолжилась, 75% школ почти не имели школьного оборудования: парт, досок, мебели и т.д. Не была отменена плата за обучение. Это вызывало большое недовольство родителей. Многие из них отказывались вносить плату за обучение и объясняли это так: «Раз говорили ораторы, что советская власть будет детей учить на государственный счет, так и пусть учит» (Маяк Коммуны. 30 сентября 1925).
В 1925 году начавшийся процесс стабилизации стал более заметным. Так, русские школы были обеспечены учебными пособиями на 100%, расширилась школьная сеть: 17 школ 1-й ступени и 9 школ 2-й, где обучались 83% детей школьного возраста.
Во время второго этапа наметился выход из кризисного положения, а школа стала постепенно внедрять общегосударственные стандарты единой трудовой школы.
В этот непростой период особое значение приобретала работа преподавателя, как основного носителя знаний, способного их передать. Преподавательский состав формировался из кадров дореволюционной школы, многим из которых были чужды новые методы работы. Многие преподаватели сохранили верность классической системе обучения. 21 июля 1923 года газета «Маяк Коммуны» писала о школе им. А.В.
Луначарского, что здесь педагоги «чураются новых веяний и не стесняясь некоторые говорят: у нас гимназия, и все идет по-старому».
Некоторые новые методы, предлагавшиеся для внедрения, не всегда оправдывали себя на практике. Поэтому обучение по старой методике и старым программам иногда оказывалось более эффективным. Например, постановлением Народного комиссариата РСФСР от 31 мая 1918 года были отменены экзамены, что приводило к безответственному отношению к учебе среди учеников. Поэтому местные школьные работники постарались сохранить эту систему под новым названием «репетиций».
В первой половине 1920-х гг. новая школа остро нуждалась в специалистах профессионально-технической направленности. В 1924 году только 60% педагогов были готовы преподавать такие дисциплины, как металлообработка, химическое и электротехническое производство, сельское хозяйство и т.д.
Чтобы «выковать» новые кадры с 1923 году отдел народного образования горсовета приступил к активной организации курсов переподготовки учителей, повышению их профессиональной квалификации. Тогда впервые были проведены летние учительские курсы и курсы политической и педагогической подготовки. Также в 1923 году был открыт Дом просвещения для «внутреннего культурного общения учительства». Здесь учителя обменивались опытом, знакомились с новыми течениями педагогической мысли, достижениями в школьной практике, прорабатывали программы ГУСа.
На особом положении находились национальные школы города, которые составляли 20% школьных учреждений, а их ученики – 11,06% от общего количества учащихся. В городе работали в основном национальные школы 1-й ступени. Это была польская школа на 92 человека, которая содержалась за счет Польского культурно-просветительского общества, еврейская школа на 170 детей, содержавшаяся на средства Еврейского общества, армянская – на средства Армянского общества. Помимо этого, действовали греческая школа на 135 детей, украинская – на 200 детей и татарская школа на 110 детей. В 1925 году была открыта татарская школа 2-й ступени на 142 ребенка.
Национальным школам катастрофически недоставало учебных пособий. Национальный госиздат в тот период практически бездействовал. Даже к концу 1925 года обеспеченность учебниками национальных школ не превышала 50%. Лучше пособиями на родном языке были обеспечены еврейская и греческая школы. Татарские школы получали учебники (буквари, грамматики, хрестоматии) на русском языке. В результате для обучения татарской грамоте в школах использовались религиозные книги.
Одновременно укреплению системы образования и формированию преподавательского состава вредили регулярные «чистки» по классовому и религиозному признаку. Они коснулись преподавательских коллективов как русских, так и национальных школ. Например, в декабре 1923 г. в еврейской школе были уволены заведующий (за «косность») и два учителя. В греческой школе «пришлось сменить учителя за крайне антипедагогические приемы и абсолютную непригодность устаревшего учительства, проникнутого скверным национализмом».
Таким образом, в период становления и стабилизации советской власти происходил процесс формирования новой системы школьного образования. Полностью и окончательно внедрить ее в 1921-1925 гг. не удалось. Эту задачу предстояло решить педагогам Севастополя, продолжившим работу в 1930-е годы.
Главный архивист В. Юрченко